- Вы уже здесь? - спросила Зина Резникова, усаживаясь в машину.

- Как договаривались, - ответил водитель, - подруга ваша не опоздает?

- Нет. Она человек точный.

* * *

Виновник торжества оглядел банкетный зал. Зеленели бутылки шампанского в запотевших серебряных ведерках, лоснились горки паюсной икры в обрамлении тонких салатных листьев, бледно-розовые молочные поросята на овальных блюдах тревожно вздергивали майонезные пятачки, словно собирались повыть по-собачьи на хрустальный свет люстры. Приглашенные деловито рассаживались, звякали приборы.

Губернатор рассеянно кивал, улыбался; не слыша собственного голоса, отвечал на вопросы. Когда гости наконец заняли положенные по чинам места, повисла долгая выжидательная пауза. Всем до единого в огромном зале бросилось в глаза, что почетное место во главе стола, рядом с губернаторским креслом, пусто. Только сам господин Русов, казалось, не заметил отсутствия своей молчаливой, всегда спокойной красавицы жены. Зазвучали тосты, сначала официальные, потом все более свободные.

Быстро таяла икра в вазочках, от молочных поросят оставались только бело-розовые косточки, вышколенные официанты летали за спинами пирующих бесшумно и легко, как призраки. Все красней становились лица, все громче смех.

В последний раз восторженное молчание воцарилось, когда при погашенном свете под звуки Первой симфонии Чайковского был внесен в зал колоссальный торт, украшенный шоколадной буровой вышкой и березками, отлитыми из сахарной глазури, с ярко-зелеными мармеладными листиками.

Под нервное соло скрипки господин губернатор безжалостно всадил нож в кондитерский шедевр, опять вспыхнул свет, буровая вышка рухнула, березки рассыпались, гости, окончательно расслабившись, принялись поглощать десерт и фрукты.

Губернатор курил, прихлебывал горький черный кофе и рассеянно отвечал на вопросы стаи журналистов, допущенных к барскому столу.

- Да, конечно... спасибо... нет, не сразу... вероятно, вышла куда-то.

- Григорий Петрович, где ваша жена? - Он вздрогнул только тогда, когда этот вопрос был задан в третий раз, настойчиво и бесцеремонно.

- Вероятно, вышла куда-то, повторил он и отвернулся от фотовспышки.

Сквозь толпу двигалась к нему мощная двухметровая фигура в темно-сером костюме. Начальник охраны Игорь Симкин, потный, бледный, подошел к нему вплотную и, припав губами к уху, прошептал чуть слышно:

- Вероника Сергеевна только что улетела в Москву.

Русов сглотнул, быстро облизнул пересохшие пухлые губы и, ни на кого не глядя, вышел из зала. Начальник охраны последовал за ним.

- Передай по связи, чтобы самолет развернули, - едва шевеля губами, приказал губернатор. - Нет... это глупо... невозможно... организуй встречу в Москве. Пусть вернут назад, отправь за ней мой самолет, чтобы назад летела не обычным рейсом, а из Тушина, прямо сегодня...

- Она ведь должна была лететь послезавтра, вашим самолетом, но почему-то улетела сейчас, обычным рейсовым, с городского аэропорта, - растерянно пробормотал охранник.

- Мне твои рассуждения на фиг не нужны, - глухо рявкнул губернатор. - Кто ее отвез в аэропорт? Кто купил билеты?

- Машина ждала в соседнем переулке.

- Какая машина? Чья машина?

- Выясняем. Уже нашли одного свидетеля. Он говорит, это был "Запорожец", старый, полуразвалившийся. Однако сразу взял скорость около ста километров.

- Разумеется, номер ваш свидетель не запомнил.

- Темно было, - пожал плечами Симкин. - Встретить в Москве и вернуть, - бросил губернатор и, резко крутанувшись на каблуках, направился назад, в банкетный зал.

- А если?.. - растерянно начал Симкин, едва поспевая за ним по коридору.

- Если ей станет плохо в аэропорту, все равно пусть везут в Тушино. Медицинская помощь будет оказана прямо на борту моего самолета.

- Но если ей станет плохо, - чеканя жестким шепотом каждое слово, возразил начальник охраны, - мне кажется, не избежать скандала. Они уже стояли на пороге банкетного зала.

- Вероника Сергеевна очень тонкий, ранимый человек, - громко, в чей-то подставленный микрофон, проговорил губернатор, - нам пришлось пережить сложное время, как известно, предвыборная борьба проходила страшно напряженно, моя жена переживала и нервничала из-за всей той грязи, которую обрушили на нас конкуренты и купленная ими пресса. Журналисты не оставляли ее в покое ни на минуту, ей здорово потрепали нервы.

Сейчас ей необходим отдых, а возможно, даже лечение. Я намерен отправить ее в Швейцарию в хороший санаторий. Слишком тяжело ей далась эта наша победа.

- Вы хотите сказать, у вашей жены произошел нервный срыв? Депрессия?

- Моя жена просто устала. А вот у вас, господин журналист, совсем плохи дела. Вам надо обратиться к врачу. У вас атрофировано чувство такта, - жесткий неуклюжий каламбур был смягчен добродушной улыбкой.

- Однако Вероника Сергеевна производит впечатление очень спокойного, выдержанного человека. Она врач, хирург-травматолог, а эта профессия предполагает железные нервы, - не моргнув глазом тараторил бойкий журналист, - неужели она так болезненно реагировала на перипетии вашей предвыборной борьбы?

- Сейчас я сам прореагирую на тебя болезненно, сынок, - продолжая улыбаться, произнес Русов и до бавил еле слышно: - Отстань, дурак, надоел.

Двое здоровенных охранников уже теснили тощенького репортера с хвостиком на затылке. Он не сопротивлялся. Покинув банкетный зал, выбравшись на воздух, он быстро зашагал через площадь перед концертным залом, свернул в темный переулок, огляделся по сторонам и, убедившись, что никого рядом нет, вытащил из сумки сотовый телефон, набрал московский код и номер круглосуточного дежурного по отделу светских новостей своей газеты.

- Пусть кто-нибудь дует в Домодедово, надо встретить самолет из Синедольска. Жена Русова сбежала прямо с инаугурации, полетела в