- Ну почему же? В поезде незнакомые люди часто начинают откровенничать. Случайному человеку, которого никогда больше не встретишь, удобно исповедаться. Это ни к чему не обязывает. А о себе хочется каждому поговорить.

- Продолжения бывают? - тихо спросил Веня.

- То есть?

~ Ну, возможно такое, что случайные собеседники в результате дорожных откровений становятся близкими людьми?

~ В жизни всякое бывает.

~ А для вас такое возможно?

Его лицо было совсем близко. В красивых голубых глазах она вдруг заметила тяжелую, лютую тоску, и ей стало не по себе. Он смотрел на нее так, словно от ее ответа зависело нечто жизненно важное для него. Никто прежде так на нее не смотрел.

- Не знаю, - тихо сказала она, чуть отстраняясь от этого Умоляющего взгляда.

Но он придвинулся еще ближе.

- Лена, простите меня, - зашептал он быстро и жарко, - я сам не понимаю, что со мной делается. Я не умею ухаживать, не умею нравиться женщинам. У других все просто и естественно, без всяких слов. А я несу какую-то ересь, боюсь отпугнуть вас. Помогите мне...

Лена почувствовала, что его горячие пальцы схватили ее руку.

- Веня, вы когда-нибудь ходили один в тайгу? - спросила она, мягко высвобождая руку.

- Ходил, на медведя, - ответил он после небольшой паузы.

Его глаза сразу погасли, стали совсем бледными и тусклыми.

- И что, убили?

- Конечно. Шкура лежит у меня дома на полу. Вот приедем в Тобольск, я приглашу вас в гости и покажу эту шкуру.

- Что-то не верится.

- Почему?

- Вы не похожи на человека, который может один пойти на медведя. И тем более убить, содрать шкуру, постелить на пол.

- Леночка, откуда вы знаете, как выглядит человек, который может убить? - спросил он тихо.

- Убить медведя? - уточнила Лена.

- Вообще убить, лишить жизни живое существо.

- Нет, это совершенно разные вещи. Честно говоря, я вас не совсем поняла, Веня.

- Знаете, у хантов считается, что медведь равен человеку. На него не ходят с ружьем, только с рогатиной, чтобы силы были равными. А выстрелить в медведя - это убийство.

- Наверное, в этом есть своя логика, - задумчиво произнесла Лена, - но все-таки слово "убийство" относится прежде всего к человеку. И в юридическом, и в нравственном смысле.

- Хорошо, оставим медведя в покое. Как вы думаете, есть разница между убийцей и обычным человеком? Я имею в виду - чисто внешне можно узнать убийцу в толпе обычных людей?

- Думаю, нельзя. Вот вчера мы выступали в ИТУ, перед уголовниками. Среди них наверняка были и убийцы. По лицу угадать невозможно. Хотя существовало несколько теорий на этот счет. Наверное, вы слышали, был такой итальянский психиатр Чезаре Ломброзо. Он утверждал, будто у врожденных убийц особое строение черепа, низкий лоб, сплющенный нос, необычная форма ушей.

- Интересно... И что, к этой теории относились серьезно? Низкий лоб и форма ушей могли стать уликой для судей?

- Насчет судей не знаю, но в журналистике и литературе, в том числе и русской, очень серьезно об этом спорили. Эта теория Достоевскому покоя не давала. И у Бунина такой рассказ есть, "Петлистые уши"... Потом еще было нечто подобное с почерком, с формой рук, ногтей. В общем, это близко к хиромантии. Знаете, человека всегда тянет к определенности, хочется все узнать заранее, по полочкам разложить, рассортировать. Удобно ведь, чтобы преступник отличался от нормального добропорядочного гражданина чем-то внешним, конкретным, чтобы у него был какой-нибудь особенный злодейский нос или хотя бы почерк. Недаром раньше каторжников клеймили.

- Вот видите, Леночка, вы сами себе противоречите, - грустно улыбнулся Волков, - вы сказали так уверенно, будто я не похож на человека, который может убить. И тут же говорите, что по внешности судить нельзя.

- Нельзя. Но я и не сужу. Я просто говорю, что мне кажется...

- А вы могли бы убить медведя? - спросил он.

- Нет.

- А если бы он на вас напал?

- Не знаю, - покачала головой Лена, - не знаю и знать не хочу.

- Почему так категорично?

- Мне совершенно не хочется представлять, что было бы, если бы на меня напал медведь. Я очень надеюсь, , что ничего подобного в моей жизни не произойдет.

- А человек? - спросил Веня совсем тихо. - Если бы на вас напал человек, вы могли бы его убить? Ведь это реальней, чем медведь... Вот представьте: на вас нападает грабитель, насильник, маньяк. Вам очень страшно. Сейчас он вас убьет. Или вы - его... Вы спасаете себя ценой его жизни, но становитесь убийцей. Суд вас оправдает, вы защищались, он нападал. Но вы все равно перешагнули в своей душе ту грань, которая отделяет убийцу от обычного человека. Вы почувствовали вкус чужой смерти. Я это говорю к тому, что зарекаться нельзя. В жизни бывают всякие неожиданности. Убийцей может стать каждый.

Лицо Волкова было совсем близко. Он уперся ладонями в стену тамбура, и Ленина голова оказалась между его руками. Он смотрел ей в глаза пристально и тревожно.

- Веня, уж не вы ли собираетесь на меня нападать? ~ улыбнулась Лена и, поднырнув под его руку, распахнула дверь вагонного коридора. - Надо поспать хоть немного. Я устала.

Не оглядываясь, она быстро пошла к купе. Поезд сильно дернулся, Лену качнуло на ходу, и тут же рука Волкова крепко схватила ее за локоть.

- Простите меня, Леночка, - выдохнул он ей в ухо, - я затеял дурацкий разговор.

- Веня, - сказала она, отстраняясь и высвобождая свой локоть, - я не люблю, когда мне дышат в ухо.

* * *

В Тобольске Волков не расставался с ними ни на минуту, ездил на все выступления, водил по городу, устроил экскурсию в деревянный кремль.

Дни были такими насыщенными, что все трое к вечеру еле держались на ногах, едва дойдя до своих коек в гостинице, проваливались в сон.

Волков устроил их в лучшие номера старинной купеческой гостиницы. Митя на этот раз жил один, без соседа. У Лены и Ольги был шикарный двухкомнатный "люкс" с холодильником, телевизором и огромной ва