Аргументы художника были восприняты всерьез. Он получил официальный ответ от помощника генерального прокурора с благодарностью за проявленное внимание. Через три недели после возбуждения дела оно было закрыто, так как городской магистрат признал, что галерея не представляла собой общественного места в соответствии с формулировкой акта 1839 года.