И вот месяца два назад у нее с Григорием Петровичем состоялся весьма странный разговор. Началось все вполне невинно. Пригласив Зою Анатольевну в ресторан "Ампир", между маринованными миногами и запененным в виноградных листьях лобстером, он спросил:

- Зоя Анатольевна, как вам кажется, кто сейчас самый популярный писатель?

- Ну, это сложный вопрос. Смотря в каком жанре, среди какого социального слоя. Я не могу назвать кого-то одного.

- Хорошо. Назовите нескольких. Зоя Анатольевна перечислила полдюжины имен, снабдив каждое подробными комментариями.

- А что такое этот Виктор Годунов? - спросил Григорий Петрович, выбрав из полудюжины одно имя.

- Вас интересует общественное мнение или мое собственное? - уточнила Астахова.

- Ваше. Общественное я знаю. Я хочу, чтобы вы мне рассказали, что он за человек.

- Интеллигент. Знаете, такой типичный, что даже противно. Крепкий профессионал, но с большими амбициями. Масса снобизма. Мнит себя чуть ли не классиком. Ну что еще? - она задумчиво тронула двузубой специальной вилкой твердый панцирь лобстера, - Я знаю, что он разведен, у него дочь двенадцати лет. А, собственно, почему он вас вдруг так заинтересовал?

- Понимаете, какая штука, - медленно проговорил Русов, - я хочу, чтобы вышла моя книга. Автобиография. И мне нужен обработчик текста, или как это называется? - он щелкнул пальцами, но слова подходящего не нашел.

- Вам нужен человек, который сделает литературную запись, - подсказала Астахова, - но при чем здесь Виктор Годунов? Такими вещами занимаются журналисты, пресс-секретари.

- А я хочу, чтобы для меня это сделал писатель. Профессионал, с именем. Из тех, кого вы перечислили мне больше всего подходит Годунов.

- Только не он, - быстро проговорила Астахова и глотнула минералки, - кто угодно, только не он.

- А почему? - Русов прищурился и чуть склонил голову набок. - Деньги всем нужны. Я заплачу ему много. В три раза больше, чем он получил за последний роман.

"А откуда вы знаете, сколько он получил за последний роман? - хотела спросить Астахова, но раздумала. До нее вдруг дошло, что Русов блефует. Все он прекрасно знает о Годунове, и все уже заранее для себя решил. А от нее ему надо нечто совсем другое. Не информация и уж вовсе не мнение. Интересно, что же?"

- Григорий Петрович, а вы уверены, что он согласится? При его известности, при его амбициях выступать в роли какого-то литобработчика..

. - Уверен, - широко улыбнулся Русов, - амбиции свои он как-нибудь умерит.

- Я еще раз повторяю, Годунов - самая неудачная кандидатура, - она перегнулась через стол и заговорила совсем тихо, - послушайте, Григорий Петрович, в биографии каждого политика, и в вашей в том числе, есть вещи, которые не стоит афишировать. Предположим, он согласится. Предположим. Но он может написать совсем не то, что вы хотите. И не надо делать вид, будто вы меня не поняли.

- Я вас отлично понял, Зоя Анатольевна. Вы умница. Именно этот вариант я и собираюсь с вами обсудить.

- Тут нечего обсуждать, - покачала головой Астахова, - то, что вы придумали, может обернуться серьезными неприятностями, не только для вас, но и для меня. Я не сомневаюсь, что вы найдете способ заставить Годунова стать вашим "негром". Я достаточно хорошо знаю вас. Если вы чего-то хотите, то всегда делаете. Но я знаю и Годунова. Он может в любой момент выйти из-под вашего контроля. Он начнет копать, лезть куда не следует. И из-за вашей прихоти...

- В общем, так, Зоя Анатольевна, - чуть поморщившись, перебил Русов, - я принял решение. От вас мне надо только одно - чтобы вы меня подстраховали. О том, что Годунов работает на меня, никто не должен знать до того момента, пока не будет готов текст. Это именно на тот случай, если вдруг он, как вы выразились, выйдет из-под контроля и начнет копать. Я уверен, этого не произойдет, и напишет он именно то, что я хочу, но лишние предосторожности никогда не помешают. Итак, мы договорились? О том, что Виктор Годунов в ближайшие три месяца будет работать над моей автобиографической книгой, знают только три человека: он, я и вы, Зоя Анатольевна. Для всех остальных, включая владельцев издательства, коммерческого директора и прочих заинтересованных лиц, Годунов отдыхает.

- Три месяца?

- А почему нет? Ну, если вас смущает такой большой срок, допустим, месяц он отдохнет. Потом станет думать над новым романом. Потом может заболеть, например. Ну мало ли? Я ведь беру три месяца как максимум. А, возможно, мы справимся быстрее. Мне не нужен слишком большой объем. Страниц триста, не более. А когда книга будет готова и издана, я вас уверяю, она принесет хорошую прибыль. Ничуть не меньшую, чем мог бы принести очередной его роман. И нам с вами простится эта маленькая хитрость. Мы просто всем сделаем приятный сюрприз.

"Насчет прибыли я сомневаюсь, - заметила про себя Астахова, - и вообще ты, глупый самовлюбленный индюк, с огнем играешь"":

К сожалению, Зоя Анатольевна оказалась права. Сейчас это очевидно. Русов играл с огнем и вот доигрался. Ему пришлось Годунова убрать. Надо отдать ему должное, он приложил максимум усилий, чтобы это выглядело как несчастный случай. Но вот явился этот дотошный капитан, а завтра явится кто-то еще. Волна пошла. Все это крайне неприятно. Во-первых, Зоя Анатольевна оказалась единственным посвященным человеком и тем самым стала представлять для Русова реальную опасность. Во-вторых, издательство лишилось одного из лучших авторов, а в-третьих...

- Где же мой Антон? - пробормотала она и все-таки зажгла сигарету, которую все это время вертела в руках.

У нее были серье