Контролеры замолчали и обалдело оглянулась.

- Че, правда, что ли, платить за нее будешь? - с интересом спросил тот, что постарше.

- Берите деньги, выписывайте квитанцию, - спокойно ответила женщина. - И нечего мне тыкать.

- Тоже, добрая нашлась, - проворчал молодой, выхватывая десятку и пряча в карман.

- Квитанцию не забудьте, - напомнила женщина.

- Да, сейчас, - тот, что помоложе, полез в карман.

Пробка между тем рассосалась. Троллейбус подъезжал к остановке.

- Спасибо вам огромное, - растерянно бормотала Регина, - я не знаю, как вас благодарить...

- На здоровье, - улыбнулась молодая женщина, поднялась и взяла ребенка на руки, - каждый может оказаться в такой ситуации.

"Странный город, - неслось у Регины в голове, - с одной стороны хамство и всеобщее остервенение, с другой - такие вот добрые души... Для человека, который пользуется общественным транспортом, десять тысяч - серьезная сумма. Зачем этой молодой мамаше выбрасывать деньги на постороннюю тетку? Просто так? Из сострадания? Смешно, в самом деле..."

Троллейбус подъехал к остановке, двери открылись. Первыми выскочили контролеры, они так и не дали квитанцию. Потом с ребенком на руках, осторожно ступая по ступенькам, вышла молодая женщина. А следом - Регина.

Легко перепрыгнув через черный затверделый сугроб, она выскочила на проезжую часть, подняла руку, голосуя.

- Волоковский переулок, - бросила она шоферу, усаживаясь на переднее сиденье первой остановившейся машины.

- Сколько? - спросил шофер.

- Пятьдесят, - наугад назвала сумму Регина.

- Поехали, - кивнул шофер.

На самом деле езды было не больше чем на двадцать пять тысяч, но Регина не знала расценок. Все это уже не важно. У охранника должны быть наличные русские деньги, он заплатит. Молодая женщина с ребенком удивленно взглянула вслед салатовому "Опелю", увозившему нищую интеллигентную даму, у которой нет денег на троллейбусный билет.

- Я видела! Я все видела! - тараторила худенькая бойкая старушенция, выскочившая из подъезда в халате и тапочках. - Я в окно смотрела, кот у меня убежал, ему кошечка нужна весной, вот он и пропадает на несколько дней. Я так волнуюсь, так волнуюсь, высматриваю его в окошко. А позвать не могу, окно-то не открывается, я еще осенью все щели заклеила, знаете, как у нас дует. И отопление выключают постоянно. Я ходила в РЭУ, говорю, что за безобразие! Такие деньги за квартиру платим.

- Подождите, давайте по порядку, - перебил ее оперативник, - вы на каком этаже живете?

- На втором. Вон оно, мое окошко.

Оперативник взглянул в ту сторону, куда указывала старушенция. Действительно, из ее окна должны были отлично просматриваться и детская площадка, и автостоянка. Весь двор как на ладони.

- В котором часу вы начали смотреть в окно?

- Ой, да не помню я. - Старушка уже поеживалась от холода.

- Может, мы пройдем к вам в квартиру? - предложил оперативник.

- Да у меня не прибрано, - смутилась она.

- Ничего, это неважно.

- Ай, да вон же он, оглоед! - внезапно всплеснула руками бабулька и с криком: - Кузька! Кузька! Кис-кис-кис! Вот я тебя, разбойник! - помчалась молодым галопом через лужи вдогонку за громадным дымчато-серым котярой.

Мяукнув утробным басом, кот взлетел на дерево.

- Ты у меня придешь домой, бесстыжие твои глаза, ты у меня рыбки-то попросишь! - погрозила ему пальцем хозяйка, глядя снизу вверх. - Вот ведь паразит такой!

В однокомнатной квартире стоял крепкий кошачий дух. Громко кричало радио. Покосившись на неприбранную кровать, старушка стыдливо прикрыла дверь в комнату и провела оперативника на кухню, засуетилась, убирав со стола газету с Разложенными на ней сухарями.

- Давайте уж все по порядку, - начал оперативник, когда хозяйка наконец угомонилась и уселась напротив. - Фамилия, имя, отчество.

- - Колесникова Клавдия Семеновна, 1925 года рождения...

Несмотря на преклонный возраст, Клавдия Семеновна обвала удивительно острым зрением. Она подробно описала молодую женщину, заехавшую во двор с коляской, рассказала, как был одет ребенок.

Полчаса назад оперативник сам видел эту женщину с ребенком и мог убедиться, что старушка не перепутала ни единой детали.

- Ну вот, - продолжала Клавдия Семеновна, - оставила она коляску у скамейки, а сама пошла к качелям. Ребенка на руках несла. Он хоть и большой, но лужи-то какие! А на коляске два пакета висят. Я еще подумала: что ж ты, миленькая. пакеты-то свои так оставляешь без присмотра? И коляска хорошая, импортная. Потом смотрю, выходит женщина, вон из той машины.

Вместе с оперативником она подошла к окну и указала на маленький светло-зеленый "Москвич".

- Вот, значит. Вышла она, женщина эта. Быстренько к колясочке подходит, и сразу назад, к машине. Села и сидит, не уезжает.

- Вы не заметили, что она делала у коляски?

- Чего не видела, того не видела, - развела руками старушка, - все это было очень быстро. Сейчас-то я думаю, что женщина эта бонбу в пакет бросила. А тогда мне ничего такого в голову не пришло. Подошла, отошла - мало ли зачем? Может, хотела на скамейку сесть, посидеть. Но увидела, что мокро, и раздумала. А потом этот въезжает, ну... Не знаю, как называется. Здоровый такой автомобиль, черный. Сам черный, а на боках фигульки какие-то цветные. Я его часто вижу в последнее время. Уж не знаю, сам здесь живет либо ездит к кому. Это не в нашем доме, а напротив. Вот про наших-то я про всех знаю. Так вот, эта громадина черная как врежет по зеленой-то машинке сзади. Я ничего понять не успела, смотрю, та, что с ребеночком, на землю упала, этак, знаете, на локотки. А ребеночек - под ней. Она дитя-то прикрыла телом своим, и тут как раз бабахнуло. У меня первая мысль была - мальчишки балуются. У нас ведь, знаете, часто в последнее время безобразничают, эти, как их... пикары пускают.

- Петарды, - поправил оперативник.

- Один бес, - махнула рукой старушка, - грохоче