- Да пожалуйста! - пожал плечами Галицын. - Если вы считаете, что ваш муж мог сказать что-то неприличное, возьмите. - Он вытащил из диктофона микрокассету и протянул Регине.

- Не обижайтесь, молодой человек, - смягчилась она взяв кассету у него из рук и спрятав в карман юбки, - Вениамин Борисович сегодня не в том состоянии, чтобы давать интервью. Я знаю ваш журнал. Будет лучше, если вы придете в другой раз. Вениамин Борисович с удовольствием ответит на ваши вопросы. А сейчас - всего доброго. Извините.

Галицын быстро вышел из зала.

Кассета, которую он отдал Регине, оказалась чистой.

* * *

- Деточка, так нельзя. Выкидывать хорошую коляску только потому, что у нее отвалились колеса, - это транжирство. - Вера Федоровна чинно уселась на кухонный диванчик и повела плечами: - Опять у тебя сквозняк.

- Вера Федоровна, хотите гречневой каши с грибами? - спросила Лена.

- Хочу. Но ты мне зубы не заговаривай. Лизонька, а ты куда смотрела?

- Коляска совсем сломалась, - вздохнула Лиза и отправила в рот ложку гречневой каши с шампиньонами, - но ты, баба Вера, не грусти. Я уже большая девочка, я буду ножками ходить. Хочешь, я покажу тебе мою обезьянку?

Лиза слезла со стула и побежала в комнату.

- Можно было отдать в ремонт. Куда ты мне так много кладешь? Я не люблю на ночь наедаться.

- Вера Федоровна, но Лиза правда уже может ходить по улице. Скоро станет сухо. Рано или поздно все равно пришлось бы эту коляску выбросить, - оправдывалась Лена, ставя перед ней тарелку.

- Тебе бы все выбрасывать! А вдруг вы с Сережей на второго ребенка решитесь? Что же, опять новую покупать? Такая отличная была коляска, немецкая, удобная, легкая.

- Баба Вера, смотри, какая у меня обезьянка! - закричала Лиза, вбегая в кухню. - Мы возьмем ее с собой в домодых, она там будет со мной вместе спать и кушать.

- Как ее зовут? Ты уже придумала ей имя? - спросила Вера Федоровна, рассматривая игрушечного зверька.

Раздался звонок в дверь. Взглянув в "глазок", Лена увидела Гошу Галицына.

Пока он снимал ботинки, в прихожую выбежала Лиза.

- Привет! - важно сказала она.

- Привет, ребенок. Как у тебя дела?

- Хорошо. У нас сегодня коляска сломалась. - Лиза побежала назад в кухню с криком: - Баба Вера! Я назову обезьянку Гоша!

- Это кого же ты хочешь назвать в мою честь? Покажи. - Гоша вошел в кухню, поздоровался с Верой Федоровной и сел рядом с ней на диванчик. - Ну, в общем, я не против, - сказал он, взглянув на обезьянку, - очень симпатичный тезка.

- Гоша, это не тетка, это игрушечная обезьянка, - серьезно возразила Лиза.

Гоша подробно объяснил ей значение слова "тезка", Лиза слушала и важно кивала.

- У обезьянки Гоши-тезки был еще маленький стульчик, кроватка и посудка. Мы с мамой купили, - сообщила Лиза, когда он закончил, - но коляска о-очень сильно сломалась.

- Как это? - не поняла Вера Федоровна.

- Коляска сделала так, - Лиза глубоко вдохнула и выкрикнула во все горло: - Ба-бах! Мы с мамой упали, а потом толстый дядька хотел взять меня на ручки. А я плакала.

- Ой, Лизонька, я совсем забыл! - Гоша вышел в прихожую и вернулся через минуту, держа в руках маленький набор пластмассовой игрушечной посуды в пластиковой упаковке - Смотри, как раз для твоей обезьянки.

- Спасибо! И ложечки есть, и чашечки! Открой скорей.

- Лена, я не поняла, - строго спросила Вера Федоровна, - что у вас сегодня произошло?

- Ничего, Вера Федоровна, - Лена поставила перед Гошей тарелку с кашей, - я же сказала, коляска сломалась прямо на ходу, я поскользнулась и упала, Лиза вместе со мной. Сейчас очень скользко.

- А куда делись игрушки, вы ведь сегодня утром ездили в магазин?

- Все рассыпалось, потонуло в грязи.

- А что за "толстый дядя"?

- Прохожий помог подняться.

- Ох, темнишь ты, девочка моя, - покачала головой Вера Федоровна. - Ладно, мы с Лизой пойдем спать. А вам выезжать через полчаса, встречать американца.

* * *

- Я был сегодня у Волкова, - сказал Гоша, когда они сели в машину, - знаешь, все так странно получилось. Я наконец дозвонился. Он назначил мне встречу у себя в офисе. У него потрясающий зал. Представь - шикарный офис, все сверкает, горничные, охрана, а зал для прослушиваний - как в каком-нибудь старом Доме пионеров. На стенах горны и барабаны намалеваны, стулья занозистые, скрипучие, все обшарпанное, ветхое. Я стал задавать ему вопросы - про детство, про маму с папой. Потом про юность. Он говорил вяло и скучно, я решил его подогреть, когда мы дошли до комсомольской молодости, спросил, а помнит ли он, как парился в ведомственной бане с группой журналистов из Москвы, как пил с ними водку и жарил шашлыки ночью на берегу Тобола. И тут с ним что-то произошло. Он резко побледнел, на лбу выступил пот, руки затряслись. Смотрит на меня выпученными глазами и спрашивает: "Кто вам рассказывал это?"

Я отвечаю, что рассказывала моя начальница и близкая подруга Елена Николаевна Полянская. Вы, говорю, наверняка ее помните. И тут он как заорет на весь офис: "Нет!" Сразу влетела секретарша, потом прибежала жена, потребовала, чтобы я отдал кассету. А я как раз перед этим вставил новую, чистую. Вот ее и отдал. Хочешь послушать?

- Хочу, - кивнула Лена.

- Тогда возьми с заднего сиденья мою сумку, достань диктофон. Кассета с Волковым в кармашке.

Лена надела наушники, включила диктофон. - У меня была очень строгая мама, секретарь партийной организации хлебозавода, - говорил тусклый баритон, - она вносилась ко мне требовательно, приучала быть сильным... Я привык с детства не щадить себя.

- Поэтому пошли в комсомольские работники? - спросил насмешливый голос Гоши.

- Ну, в общем, да. У меня были определенные идеалы, в отличие от многих я действительно верил в победу коммунизма.

"Господи, какая чушь! - подумала Лена. - Веня Волков, тобольский комсомолец, водивший нас в пар