-- Что именно не так?

     -- Решение принимаю не я. Мне его навязывают и ставят в такие условия, что отказаться я не могу.

     Павлов понял, что она вот-вот расскажет, поделится с ним своими неприятностями, а там, глядишь, и разговор станет более задушевным, и Лариса смягчится. Он быстро прикинул, что лучше: остаться сидеть, держа ее за руку, или предложить кофе. Он осторожно поднес ее пальцы к губам, поцеловал.

     -- Давайте-ка я сделаю вам кофе, а вы мне расскажете, как можно поставить вас в такие условия, чтобы вы не могли отказаться. Может быть, я смогу этому научиться, -- лукаво улыбнулся он.

     Оказалось, Ларисе заказали материал о предсъездовской борьбе в парламенте, причем ясно дали понять, что акценты должны быть расставлены в пользу нынешнего премьер-министра и резко против его конкурента. Она, Лариса, человек независимый по натуре и не терпит, когда ей делают такие заказы, она привыкла писать так, как сама думает. Это во-первых. А во-вторых, она слишком долго жила за границей, в России сравнительно недавно, в парламентских кругах у нее никого нет, и она ума не приложит, как ей собрать информацию. Она решила было отказаться от материала, но дело в том, что заказчик -- не та газета; в которой она работает, а совсем другая, и с просьбой они обратились к ней через мужа, который от них сильно зависит и очень просил ее взяться за работу. Особенно ее смущает невероятно высокий гонорар, который ей обещали, но, с другой стороны, деньги так нужны!..

     -- И вы из-за этого переживаете? -- посочувствовал Павлов, подавая ей чашку.

     Лариса молча кивнула, каштановые пряди упали ей на лицо. Она резко тряхнула головой, убирая волосы, рука ее непроизвольно дернулась. На темно-синей ткани расплылось кофейное пятно. Павлов явственно услышал, как она с досадой пробормотала что-то вполголоса, но не понял ни слова, разобрал только гортанные звуки. Лариса закусила губу, быстро глянула исподлобья, но Павлов сделал вид, что ничего не заметил.

     -- Ошпарились? -- кинулся он к ней. -- Как же вы так неосторожно!

     Лариса, казалось, полностью овладела собой, достала носовой платок и аккуратно промокнула пятно на комбинезоне.

     -- Ничего страшного, на темном не будет заметно, когда высохнет, -- спокойно сказала она.

     "Так-так, голубушка, -- подумал Александр Евгеньевич, -- похоже, ты слишком долго жила на Востоке, в своей тюрко-язычной среде. Учитель русского у тебя был первоклассный, но внезапный испуг -- классическая ситуация, при которой вылезло твое настоящее происхождение. Ты такая же Лебедева, как я -- Саддам Хусейн. И никакая газета тебе ничего не заказывала. Ты собираешь информацию для каких-то промышленных кругов, которые хотят поддержать премьера и не допустить его смены. Может, ты, конечно, и Лебедева, но по мужу, а не по рождению. Вот подарок-то я сделаю Борису! Пусть знает, что я своих в беде не бросаю. Жаль, что нельзя тебя в постель уложить, уж больно ты хороша! Но -- опасно. Вовремя я тебя раскусил. А впрочем, может, и не опасно. Ладно, посмотрим".

     -- Давайте будем считать, что это пятно -- самая большая ваша неприятность на сегодняшний день, -- торжественно произнес Павлов. -- Потому что в решении другой проблемы я, кажется, могу вам помочь. Мой старинный приятель -- сотрудник аппарата парламента. Он как раз примыкает к той группировке, которая поддерживает премьер-министра и борется с его конкурентами. И он, если я его попрошу, будет рад побеседовать с вами.

     Глаза Ларисы радостно загорелись, на скулах выступил румянец.

     -- Вы не шутите, Александр Евгеньевич? Вы в самом деле можете мне помочь? А этот ваш приятель, он достаточно информирован? Вы ведь понимаете, какого рода сведения мне нужны... -- Лариса замялась.

     -- Я понимаю, -- очень серьезно сказал Павлов, -- что большие деньги не платят за то, что можно прочесть в любой газете. Вы можете быть уверены, Лариса, что я рекомендую вам того, кто вам нужен. Его фамилия Рудник. Не слыхали?

     -- Нет. А кроме него, у вас там нет больше знакомых?

     --Заверяю вас, Лариса, Рудника вам будет более чем достаточно. Он очень, -- Павлов подчеркнул это слово, -- много может рассказать. Вам никто другой и не понадобится. Ну так как, звонить?

     -- Конечно. Спасибо вам огромное. -- Лариса облегченно улыбнулась. -- Вы прямо камень с моей души сняли.

x x x

     Позвонив Руднику и отправив к нему журналистку, Александр Евгеньевич снова снял телефонную трубку.

     -- Это опять я. Послушай, та девица, которую я к тебе направил... Одним словом, ты можешь сделать хорошую игру. Информация уйдет за кордон, это сто процентов. А ты чист, как ангел, по документам она -- наша журналистка. Так что расскажи ей все, что знаешь. Хватит каштаны из огня своими руками таскать, пусть миллионеры на тебя поработают. И не раскисай, Борис, ты понял меня?

     Павлов брезгливо поморщился, вспоминая унылый голос своего собеседника. Тряпка! Чуть запахло паленым, еще и близко огня нет, а он уже растаял, растекся мокрой лужицей. Его и хватило-то только на то, чтобы найти "заказника", и то из последних сил держался. А когда дело было сделан